Вот собственно набросал сегодня Пап, ну пап, а почему мы должны прятаться? – сын так и норовил вырвать свою маленькую деревянную ручку из старой, задубелой и покрытой трещинами ладони отца. Как ему надоело вечно прятаться! Он смеялся над страхами старого Пьеро, который панически боялся выходить из их маленького убежища, устроенного в перевернутом мусорном баке. Как ему хотелось вырваться в этот прекрасный мир, увидеть отражение солнечных лучей в больших лужах, с восторгом смотреть на огромных людей, которые так быстро и весело ходят по улицам и поиграть с лохматыми существами, которых отец назвал собаками! Всю зиму сын с отцом провели на чердаке приюта, крыша которого нещадно протекала, и теперь суставы старого Пьеро распухли и ужасно болели. Но ведь пришла весна! Время беззаботного веселья! Время, когда, наконец, можно прокрасться на фабрику и найти отцу новые колени!!! Ура!!! Радости сына не было предела, когда, наконец, Пьеро со скрипом поднялся и захромал к выходу. Смотри сынок, внешний мир очень жесток, никогда не попадайся на пути людям. Они ненавидят всех, кто отличается от них. Держись рядом со мной - сказал отец и вышел на улицу. Всего три квартала до фабрики, вроде так мало для человека, но Пьеро каждый шаг давался жуткой болью. Он не думал, что это будет так трудно. Он не мог думать больше ни о чем, кроме как сделать следующий шаг и не упасть. Он не мог……… Посмотри папа! Какая красивая! - раздался тонкий голосок позади Пьеро. Раскрыв свои огромные лиловые глаза сын стоял посреди перекрестка и смотрел на прекрасную человеческую девушку с черными, как ночь волосами, с веселой улыбкой перебегающую дорогу. Уже загорелся красный, но он все стоял и смотрел ей вслед. Скрипя распухшими шарнирами, Пьеро бежал. Спотыкался, падал, обрывая с рук и ног последние кусочки, когда -то веселой и нарядной краски, но поднимался и бежал… Он не успел…Добравшись до перекрестка, Пьеро увидел только щепки, колесами проезжающих машин и ветром разнесенные по всей улице…… Жаль, что куклы не умеют плакать. Жаль, что куклы не имеют сердца. Спешащие по своим делам прохожие удивленно оглядывались на сидящую на тротуаре куклу, из глаз которой падали на асфальт слезы. Она просидела так два дня, пока, проходящий мимо ребенок не наступил на нее и не превратил в пыль остановившееся деревянное сердце…
Вот и еще один вечер. Настолько тихо, что даже не слышно гула проезжей части и криков пьяных друзей на подъезде. Не слышно ничего кроме биения старого, давно посаженного сердца. Сердца, которое разучилось любить, разучилось чувствовать это пьянящее чувство эйфории, от которого так и хочется перевернуть весь мир с ног на голову. Эти эмоции давно заменил алкоголь. Странно, но после него все чувства притупляются, и остается какое то щемящее ощущение пустоты. Пустоты там, где должен гореть огонь. И тоска. Беспричинная тоска вместо счастья. Бессонные ночи, исписанные ручки, горы никому не нужных записей. Для чего это все, если нет того единственного близкого человека, которому хочется посветить все свое творчество, если нет тех рук, ласковых рук, готовых поддержать в любую минуту. Если нет тех глаз, смотря в которые хочется утонуть и никогда больше не возвращаться. А может, я сам отвожу взгляд. Наверное, я боюсь. Чего? Сам не знаю. Скорее всего, именно того, что я разучился любить. Боюсь за то, что возводимая годами скорлупа разобьется. Я не знаю. Какая то растерянность. Но недавно я увидел эти глаза. Пронзительно зеленые глаза. Глаза цвета океана. И первый раз за последние два года я захотел в них утонуть. Раствориться до капли. Исчезнуть. Нырнуть до самого дна и остаться там навеки. Но что-то держит. Не дает покоя. И опять в руках ручка и какая-то пьяная каша в голове. Может я уже говорил, что люблю осень. Закрывая глаза, так и представляю ее в вихре кружащихся разноцветных листьев, медленно бредущую вдаль. Наверное в будущее. Туда, где ее улыбка во вспышках фотоаппаратов, где солнце пытаясь соперничать с блеском ее волос стыдливо прячется за облака, где вечная ранняя осень никогда не превращается с студеную зиму. А я так и останусь тут с закончившейся навсегда ручкой, пусть не в прошлом, но там, где мое сердце с перебоями, но продолжает биться…